Веселые часы
Apr. 21st, 2011 09:45 am![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
akasiМоё собирание книг носит весьма случайный и хаотичный характер. Я – скорее случайный прохожий, который вышел погулять на берег реки, кишащей пёстрыми и красивыми рыбами. Погулял, побродил, посмотрел на старых рыбаков, всматривающихся в тёмные глубины — да и в привязал к палке шнурок от ботинка — и выловил под ближайшей каряжкой нечто странное.
Я с восхищением смотрю на опытных рыбаков, которым хватает времени и возможности систематически закидывать удочки, (а то и сети :), в эту реку и восхищаться красками и линиями пойманного.
Несколько лет систематического сидения в библиотеках позволяют мне знать некоторые названия того, что плавает по этой реке и радоваться за тех, кто с восторгом вылавливает из неё и показывает всем очередное огромное и прекрасное сокровище.
Мне же для счастья вполне хватает чего-то менее крупного, поскольку все равно большую радость мне доставляет не процесс вылавливания или сознание того, что у меня есть, а простое рассматривание найденного.
Сегодня это будет тихая, сентиментальная книжка, изданная в послевоенное время.
Весёлые часы. Художник Н. Фидлер. –М.: Полиграф-картонная ф-ка Фрунзенского РПТ, 1948.
Это книга стихов и силуэтов. Напечатана она в два цвета: чёрный и к нему — или зеленый, или синий или коричневый.
Удивительно, что не смотря на то, что в книге есть пионеры в галстуках и стихотворение Маршака про День Седьмого Ноября, красного цвета в книге нет. Нет даже намека на революцию, советское, а есть – просто дети, почти такие же, какие несколько десятилетий назад жили в книгах с силуэтами Елизаветы Бём.
Силуэт Елизаветы Бём.
Дети, которые снова катаются на санках, лепят снеговика, водружая ему на голову старый горшок, запускают кораблики в весеннем ручье, запускают воздушного змея.
Вырываясь на свободу
Из ладошек тёплой почки,
На березах в огородах
Вышли первые листочки.
Солнышком вода согрета
В новой кадке у колодца.
В синем небе, полном света,
Где-то жаворонок вьется.
«Где-то» стихотворение Евгении Трутневой вполне понятно и описано («в синем небе, полном света»), и, невольно, хочется заменить его на — «снова». Снова вьется жаворонок. Снова у колодца стоит кадка. Снова дети могут радоваться весне и просто жить в мире, где закончилась война. Вспоминать, открывать заново старые занятия и радости, ходить в походы, играть в конницу Чапаева.
В книге нет тревожного (и траурного) сочетания красного с черным. Для революционного праздника выбран синий, который легкими снежинками и колосками создает скорее осеннее, ноябрьское, нежели празднично-пафосное настроение. О празднике говорят только шарики, звезды, да цифра 31 (в 1948 году праздник отмечали 31-й раз).
Оборот же обложки на мой взгляд, совершенно нейтрализует праздник с предыдущей страницы. Не перечеркивает, нет. Просто показывает, что есть иные, более настоящие и важные для детей праздники.
Я не знаю, сделал это художник сознательно, или это сыграло подсознание и ностальгия человека, родившегося в 1900 году и ещё помнившего об иных праздниках. Но на обороте обложке, в книге силуэтов (!), возникает цветная, с гирляндами и шарами – Ёлка.
И силуэты детей, играющих с котом у большого кресла становятся уже совсем вневременными. Если раньше по силуэтам, например, детей в лыжных костюмах, можно было примерно догадаться о времени создания книги, то теперь - время остановилось. Часы встали. И такие барышни в пышных платьях или мальчик с кнутиком могли жить и в конце 19-го – начале 20-века. И наверняка, примерно также современные дети могут одеться к этому празднику, лазить по большому прадедушкиному креслу, пережившему несколько войн и революций, пытаться достать оттуда нового пышнохвостого кота, самозабвенно проживая эти чудесные, лёгкие и весёлые часы детства…
Эта почти неявная и тихая тема ностальгии в детской книге почему-то очень трогает меня.
Но пожалуй одной из самых любимых моих книгой, где она есть, является книга Симмса Табака про Иосифа и его старое пальто.
Но это уже другая история…
Я с восхищением смотрю на опытных рыбаков, которым хватает времени и возможности систематически закидывать удочки, (а то и сети :), в эту реку и восхищаться красками и линиями пойманного.
Несколько лет систематического сидения в библиотеках позволяют мне знать некоторые названия того, что плавает по этой реке и радоваться за тех, кто с восторгом вылавливает из неё и показывает всем очередное огромное и прекрасное сокровище.
Мне же для счастья вполне хватает чего-то менее крупного, поскольку все равно большую радость мне доставляет не процесс вылавливания или сознание того, что у меня есть, а простое рассматривание найденного.
Сегодня это будет тихая, сентиментальная книжка, изданная в послевоенное время.
Весёлые часы. Художник Н. Фидлер. –М.: Полиграф-картонная ф-ка Фрунзенского РПТ, 1948.
Это книга стихов и силуэтов. Напечатана она в два цвета: чёрный и к нему — или зеленый, или синий или коричневый.
Удивительно, что не смотря на то, что в книге есть пионеры в галстуках и стихотворение Маршака про День Седьмого Ноября, красного цвета в книге нет. Нет даже намека на революцию, советское, а есть – просто дети, почти такие же, какие несколько десятилетий назад жили в книгах с силуэтами Елизаветы Бём.
Силуэт Елизаветы Бём.
Дети, которые снова катаются на санках, лепят снеговика, водружая ему на голову старый горшок, запускают кораблики в весеннем ручье, запускают воздушного змея.
Вырываясь на свободу
Из ладошек тёплой почки,
На березах в огородах
Вышли первые листочки.
Солнышком вода согрета
В новой кадке у колодца.
В синем небе, полном света,
Где-то жаворонок вьется.
«Где-то» стихотворение Евгении Трутневой вполне понятно и описано («в синем небе, полном света»), и, невольно, хочется заменить его на — «снова». Снова вьется жаворонок. Снова у колодца стоит кадка. Снова дети могут радоваться весне и просто жить в мире, где закончилась война. Вспоминать, открывать заново старые занятия и радости, ходить в походы, играть в конницу Чапаева.
В книге нет тревожного (и траурного) сочетания красного с черным. Для революционного праздника выбран синий, который легкими снежинками и колосками создает скорее осеннее, ноябрьское, нежели празднично-пафосное настроение. О празднике говорят только шарики, звезды, да цифра 31 (в 1948 году праздник отмечали 31-й раз).
Оборот же обложки на мой взгляд, совершенно нейтрализует праздник с предыдущей страницы. Не перечеркивает, нет. Просто показывает, что есть иные, более настоящие и важные для детей праздники.
Я не знаю, сделал это художник сознательно, или это сыграло подсознание и ностальгия человека, родившегося в 1900 году и ещё помнившего об иных праздниках. Но на обороте обложке, в книге силуэтов (!), возникает цветная, с гирляндами и шарами – Ёлка.
И силуэты детей, играющих с котом у большого кресла становятся уже совсем вневременными. Если раньше по силуэтам, например, детей в лыжных костюмах, можно было примерно догадаться о времени создания книги, то теперь - время остановилось. Часы встали. И такие барышни в пышных платьях или мальчик с кнутиком могли жить и в конце 19-го – начале 20-века. И наверняка, примерно также современные дети могут одеться к этому празднику, лазить по большому прадедушкиному креслу, пережившему несколько войн и революций, пытаться достать оттуда нового пышнохвостого кота, самозабвенно проживая эти чудесные, лёгкие и весёлые часы детства…
Эта почти неявная и тихая тема ностальгии в детской книге почему-то очень трогает меня.
Но пожалуй одной из самых любимых моих книгой, где она есть, является книга Симмса Табака про Иосифа и его старое пальто.
Но это уже другая история…
